Владимир Селезнёв
Об истории создания проекта «Осеев»
Фрагмент интервью для журнала «Неизвестный человек»


– Давай поговорим про историю создания твоей книги «Осеев». Почему именно тема заброшенных спальных районов города-призрака стала основой для твоей фотокниги?

– Это был 2012 год, когда я купил среднеформатную камеру Fuji GX680 – одну из самых громоздких и тяжелых пленочных камер, ориентированную на съемку архитектуры. Тогда я начал методично и неспешно исследовать окраины Москвы. Не ставил перед собой никаких определенных целей – было просто интересно фотографировать, изучать возможности камеры и новые способы передачи пространства, которые она давала. Так около трех лет я путешествовал по новым спальным районам, наблюдал и фиксировал их состояния. Чаще всего я снимал в будни днем, избегая скопления людей и машин.
Почему именно новым и спальным районам? Потому что эти территории – еще не сложившаяся среда, работая с которой, работаешь с самой современностью, находящейся на стадии формирования. Это будущее городских территорий, архитектура и инфраструктура, не ангажированные стилевой принадлежностью, практически не имеющие территориальных ограничений, не созданные в интересах какого-то конкретного человека или небольшой группы людей, то есть они никогда не отражают никакие персоналии и являются своего рода индикаторами массового сознания. Эта среда является таковой, каковой она должна быть для удовлетворения спроса. А спрос на нее, в свою очередь, как нельзя лучше выражает происходящее в российском обществе, отношение властей к людям, отношение людей к самим себе.

– Проект «Осеев» создавался несколько лет. Как это было? Интересно узнать про процесс.

– Для съемок мне больше всего нравилось время с октября по ноябрь, передающее странный контраст между новой зарождающейся жизнью в этих районах и их хтонической пустынностью межсезонья. Этот эффект усиливала пленка: она давала такие пожухлые выцветшие цвета, что фотографии абсолютно новой застройки выглядели так, будто были сделаны много лет назад. Я решил сосредоточиться на этом наблюдении, убрал из черновиков будущего проекта все снимки, созданные летом или с заметным солнечным светом, и еще две осени посвятил прогулкам по Новой Москве, наверное, уже более целенаправленно и осмысленно. Но все равно чего-то не хватало. Многие фотографы работали с этими локациями и до меня, все время казалось, что я опять повторяю какие-то уже много раз использованные сюжеты или копирую чью-то визуальную эстетику. Идея просто снимать призрачные полупустые дома казалась недостаточной.

Позже в одной из своих поездок я столкнулся с по-настоящему заброшенным районом новостроек. Застройщик обанкротился и целый квартал остался стоять посреди поля. «Подмосковная Припять» – так называли его в новостных передачах. Это было Новое Домодедово. Сейчас тут живут люди, потому что другой застройщик в итоге достроил район, но в течение нескольких лет он был практически пустым и не охраняемым, так что мне удавалось пробираться на территорию и внутрь домов.

Заинтересовавшись темой долгостроя, я обнаружил, что вокруг столицы есть довольно много жилых комплексов и целых микрорайонов, которые, скорее всего, обречены на медленное умирание и никогда не будут заселены жителями. Самый, на мой взгляд, вопиющий случай в Подольске – микрорайон Кузнечики. Опыт знакомства с ним передан в последнем тексте-интервью книги «Осеев» от имени Елены С. Я ухватился за идею снимать города-призраки. И, хотя съемки на их огражденных охраняемых территориях были небезопасны, сделал там довольно много набросков.

– Как появилось название вымышленного города «Осеев»? Выходит, что это собирательный образ заброшенных недостроенных районов, и в книге они как один?

– Да, «Осеев» – это собирательный образ, но не заброшенных, а, наоборот – абсолютно «нормальных» обжитых территорий Новой Москвы. Когда я стал показывать фотографии, сделанные в недостроенных районах, своим знакомым, они спрашивали меня, в чем, собственно, разница? Мои предыдущие фото, по их мнению, выглядели точно так же... Тогда я решил, что раз уж нет разницы, пусть вся московская агломерация станет огромным городом-призраком. Я придумал территорию этому городу, медленно расползающуюся от МКАД в область. Для не москвичей, МКАД – это кольцевая автострада, окаймляющая столицу и создающая для ее застройки искусственное территориальное ограничение. На обложке книги и внутри на одном из последних разворотов эта территория приведена в виде точной копии с Яндекс-карты.

Потом я придумал городу название «Осеев». Принцип простой: что-то очень знакомое, как Тутаев, Осташков. Но при этом не существующее на карте России.
Создал неоконченную историю города – от идеи строительства утопического мегаполиса типового жилья по инновационной программе «Город без окраин» до его гипотетического упадка и расселения. Эта история отражена в воссозданных мной «архивных» материалах: фрагментах газет, журналов, рекламных публикациях, а также в историях-интервью с жителями города, написанных тоже мной на основании моего собственного опыта и опыта других людей.

Мне важно было сделать Осеев одновременно абсолютно типичной средой своего времени, и, вместе с тем, совершенно неузнаваемой, убрать конкретику места. Одной из самых больших дилемм в этом отношении была архитектура группы компаний ПИК, крупнейшего застройщика Москвы. Вокруг ПИК огромное количество скандалов, в том числе связанных с незаконным выселением людей из ветхого жилья с целью сноса их домов под строительство новых жилых комплексов. Я долго боролся с искушением оставить в своей книге дома и районы, построенные ПИКом, но в итоге отбросил почти все фотографии с ними – слишком уж они узнаваемы. Присутствие ПИКа в Осееве можно распознать по рекламным и «архивным» материалам, по истории одного из героев. Сама книга напечатана на той бумаге, которую использует ПИК для своих премиальных буклетов. Последнего пункта я, кстати, изначально не задумывал, но после утверждения бумаги в типографии мне сказали: «Отличный выбор! У нас даже ПИК печатает как раз на такой бумаге».

– Для тебя эстетика «человейников» это просто отражение нашего культурного кода в фотографии или же это попытка привлечь внимание к проблемам нашей современной урбанистики?

– Я не думаю, что многоэтажная типовая застройка отражает наш культурный код. Скорее, уровень культуры, уровень дохода, уровень притязаний. Она ведь характерна не только для России. Где-то от нее почти сразу же отказались благодаря экономическому и культурному развитию, где-то она осталась в истории в виде архитектурного наследия – например, комплексы Ле Корбюзье или Эмиля Айо. Где-то она продолжает развиваться: Китай, Турция, Центральная Азия.

Эстетика же съемки «человейников» идет еще из 70х - 80х годов, когда фотографы Дюссельдорфской школы в Европе, а затем и американцы стали безоценочно и отстраненно фиксировать типовые пространства, работать с эстетикой обыденности, повседневности, повторяемости. Одна из самых известных фотовыставок двадцатого столетия – «Новая топография» 1975 года в Музее Джорджа Истмана в Нью-Йорке – собрала этот опыт воедино, и с той поры в подходах к их съемке мало что изменилось.

Наш культурный код тут скорее демонстрируют некоторые визуальные особенности этих пространств: например, аляпистые цвета новостроек, «декор» во дворах и подъездах, куда за несколько лет уже успели просочиться лебеди из покрышек, хаос из машин и постоянно где-то валяющихся строительных материалов. Но я почти не работал с этим визуальным рядом. Мне было интересно создать, с одной стороны, абсолютно российское, но, с другой – полностью безликое, неузнаваемое пространство, своего рода архетип современной городской среды. Все отличительные признаки я либо убрал цифровой коррекцией, либо не включил в книгу.

Что касается привлечения внимания к проблемам современной урбанистики, то это не является моей целью. Скорее, мне просто нужно что-то «сказать», как и любому художнику, и я это «говорю» на языке своего медиума. Если это привлекает внимание к проблеме – что ж, хорошо.